Борницкий и Елизаветинский карьеры – осколки Марса под Гатчиной

Марс всегда казался мне чем-то недостижимым.

Много лет назад волшебник Брэдреби поселил в моей голове древние полупрозрачные миры, что исчезли ещё до того, как Земля перестала быть газовым облаком. Они словно растворились в разреженном марсианском воздухе, превратились в горячую красную пыль, чтобы являться путешественникам зыбкими миражами. В пёстрых тетрадках-анкетках, что были главным интерактивным развлечением в школе, на вопрос о том, «куда бы ты хотела поехать», я неизменно отвечала: «На Марс!» На берег высохшего моря, где над седой пустыней поднимаются две белые луны.

Сейчас за восходом на Марсе можно следить онлайн глазом Curiosity. Большие серебристые ракеты уже готовы выстреливать на орбиту космических туристов, а в прессе всё чаще пишут о миссии, которая обязательно, с года на год, стартует к планете моей мечты. Однако колонизацию Марса всё откладывают, уже с 2020-х на 2030-е. Поэтому велика вероятность, что присоединиться к первой экспедиции у меня получится лишь в банке из-под супа Campbell, как завещал великий Рэй.

Марс казался мне чем-то недостижимым. До сегодняшнего дня.

Тонкая корочка под ногами крошится легко, словно глазурь на торте. Сандалии проваливаются в горячий песок, который тут же струится вовнутрь. Поверхность высохшего озера растрескалась и ощетинилась. По застывшей песочной зыби гуляет горячий ветер, выдувая причудливые формы. Если лечь на живот и прищурить глаза, то среди ломаных линий дна, можно разглядеть те хрупкие неземные города, что рисовало в детстве воображение.

По мне стекает знойный майский полдень. Дышать действительно тяжело. Местный воздух впитал в себя пыль вперемешку с историей. И кажется, будто слышно, как полвека назад здесь скрипели тяжёлые металлические механизмы, поднимавшие из недр полные ковши. Как затем природа размывала, выветривала и обжигала толщу отработанных пород. Теперь у подножия застывших горбатых терриконов стою я и пытаюсь понять, когда успела покинуть Землю.

«Из сада он видел марсианские горы. Думал о гордых древних именах, которые носили вершины. Несмотря на эти имена, люди, спустившиеся с неба, сочли марсианские реки, горы и моря безыменными. Когда-то марсиане строили города и называли их; покоряли вершины и называли их; пересекали моря и называли их. Горы выветрились, моря высохли, города стояли в развалинах. И люди с каким-то чувством скрытой вины давали древним городам и долинам новые имена. Ну что ж, человек живёт символами. Имена были даны».

Рэй Брэдбери, «Они были смуглые и золотоглазые»

Если и вас однажды потянет увидеть неземные пейзажи, знайте, что Борницкий и Елизаветинский карьеры находятся примерно в 70 километрах от Петербурга и 10 километрах друг от друга, в Гатчинском районе.

Здесь добывали и продолжают добывать песок и известняк, хотя карьеры выглядят полностью заброшенными. И природа вокруг них не замерла, а начала трансформацию. Остаточные породы струятся с вершин, извиваются на спусках и твердеют, словно останки древних ящеров. Природа правит ландшафт, будто развлекается. Обтёсывает, разламывает, лепит и прорисовывает. Зигзагами и сферами. Пробивает отверстия на жёстком панцире склонов, чтобы посадить туда одинокие деревья и наполняет высохшие бассейны разноцветной водой. Слегка бирюзовой, зеленоватой, прозрачной, с остатками растений, оставшихся плавать после таяния льдов.

Если вознестись над карьерами, можно понять, насколько эта местность не вписывается в типичную природу нашего края. Среди болот и редких возвышенностей стоят «древние» волнообразные «горы», в окружении озёр с прохладной водой удивительных оттенков. Воображению остаётся дорисовать хрустальные колонны марсианских зданий и лёгкие лодки на глади водоёмов. Оказывается, невесомые фантасмагоричные миры Рэя Брэдбери можно найти недалеко от Петербурга. Для меня, поездка на карьеры, это не попытка изменить мечте детства, а реальная возможность увидеть нереальное.

Поднимаюсь по желтовато-бурому террикону, медленно, словно заворожённая. его высоты в не знаю, да и помнить какие-то там цифры в такой момент совершенно не хочется. Зато ужасно хочется закрыть глаза и почувствовать незнакомый горячий ветер на коже. Но приходится смотреть под ноги, поскольку разломы в толще песка и сама поверхность терриконов обманчиво твёрдая и может осыпаться в любой момент, несмотря на то, что я далеко не тяжёлый человек.

Песок шуршит, скатываются мелкие камешки и вот я — на вершине. По лицу растекается глупая счастливая улыбка. Эмоций столько, что перехватывает дыхание и кажется, что дышишь тем самым разряженным воздухом. Полуденное солнце ударяет в голову, глаза больно режут миллионы искр-зайчиков, прыгающих по голубой поверхности озера. Надеваю солнцезащитные очки, которые усиливают природные краски. Песок приобретает искомый красноватый оттенок, деревья в расселинах преображаются в зелёные ручейки, небольшие озёра у подножия карьеров становятся похожи на выход пород из топазов и аквамаринов.

Внизу у озера суетятся люди: разворачивают пикниковые наборы, ловят голыми телами ультрафиолет и витамин Д. Встреча с ними совершенно не входит в мои планы, не от нелюбви, а от желания не потерять неземные ощущения. Поэтому отправляюсь в большую прогулку вокруг террикона в надежде найти уединённое место для палатки, чтобы через несколько часов оказаться «на ночной стороне Марса» и почувствовать упоительное вселенское одиночество «в тени между голубыми холмами».

«Звезды и лучезарные марсианские луны струили на них мягкий вечерний свет. Позади мраморного амфитеатра, скрытые мраком и далью, раскинулись городки и виллы, серебром отливали недвижные пруды, от горизонта до горизонта блестели каналы. По зелёной влаге каналов скользили лодки, изящные, как бронзовые цветки. Летний вечер на Марсе, планете безмятежности и умеренности».

Рэй Брэдбери, «Летняя ночь»